Весной этого года группа «Наив» остановила свою концертную деятельность, взяв творческий отпуск. Их поклонники до сих пор не могут смириться с этой новостью и задают друг другу один и тот же вопрос: вернутся или нет?

- Сразу хочу начать с вопроса, который волнует, наверное, всех ваших поклонников. Можно ли сейчас утверждать, что группа «Наив» существует?

- Конечно, существует, и прежде всего, виртуально. Можно зайти на YouTube и посмотреть массу роликов с выступлений, где я скачу на одной ноге и кричу что-нибудь в микрофон. Но в настоящий момент группа находится в творческом отпуске, как это и было объявлено ранее. Изменилось, пожалуй, лишь то, что сейчас я активно занимаюсь своим сольным проектом, старт которому назначен на конец зимы - начало весны 2010 года. К «Наиву» можно вернуться, но это будет позже.

- А это будет какой-то другой, обновлённый «Наив» или всё-таки прежний?

- «Наив» - он и есть «Наив». На разных этапах менялись участники, но если мы вернёмся, то вернёмся в том составе, в котором уходили.

- Ваше сольное творчество сильно отличается от музыки «Наива»?

- Мне трудно сейчас дать объективную оценку. Я же человек, вовлечённый в процесс, и смотрю на него изнутри. Но мне кажется, что да, отличается. Давайте дождёмся реакцию отстранённых людей, которые это услышат и потом скажут, есть в моём сольном творчестве какое-то новаторство или же это всё-таки продолжение «Наива». Но мне, повторюсь, кажется, что отличия есть: мне хочется говорить о другом, и по-другому решать какие-то чисто технические вопросы. Время покажет.

- Следите ли вы сейчас за творчеством друг друга? Например, за тем, что делает группа «Фантастика»?

- Да. Недавно у «Фантастики» был юбилей, и я принимал участие в праздничном концерте. Я с интересом слежу за тем, что происходит у ребят. Дима Снейк строго смотрел на меня в течение нескольких последних месяцев с афиш группы «Агаты Кристи». Так что жизнь продолжается, и я рад, что всё идёт так, как идёт. Мы общаемся друг с другом, у нас всё хорошо, и группа «Наив» ещё может вернуться, но это вопрос будущего.

- Вы ушли в творческий отпуск, но продолжали принимать активное участие в музыкальной жизни страны. Вас можно было видеть и на фестивале «Уроки русского», и на «Нашествии», правда, в разных качествах. Отдохнуть-то от музыки получилось?

- В общем, да. Дело в том, что для меня творческий отпуск – это возможность не ездить в туры. Жизнь музыканта такова, что ты всё время находишься в дороге. Эти бесконечные переезды, бесконечные поезда, верхняя полка, которая становится твоей кроваткой, твоим домиком, в котором ты живёшь. Со временем именно это очень утомляет, а не сами концерты и не творческий процесс. В этом году мне удалось ездить меньше, чему я очень рад.

«Иногда необходимо остановиться»

- Этот год был непростым для российской рок-музыки. Ушла со сцены «Агата Кристи», взяла творческий отпуск группа «Наив», многие музыканты думали о том, чтобы отказаться от выпуска дисков, срывались записи альбомов. Означает ли это, что что-то не так в нашем шоу-бизнесе, и надо срочно менять ситуацию?

- Мне кажется, что это просто тяжёлый год. То, что в нашем шоу-бизнесе что-то не так – это, конечно, факт, но это проблема не только года, а многих лет. Это даже связано не с шоу-бизнесом, а с нашей страной в целом: здесь многое функционирует неверно, а рок-музыка – это одна из сфер жизни людей, поэтому на ней отражаются все существующие в обществе проблемы. Я не слежу за тем, високосный год или нет, но год был очень непростой во всех отношениях.

- В своей песне «20 лет одиночества» вы поёте о том, что «мир как и 20 лет назад». Но ведь двадцать лет тому назад рок был под запретом, в музыке не было таких денег. Теперь-то всё иначе.

- Да, но это внешние отличия, а фундаментально ничего не меняется. Люди не то, что как и 20 лет тому назад, они такие же, как и тысячу лет тому назад. Они продолжают оставаться существами, которые испытывают горе, радость, эмоциональный подъём, то есть какие-то фундаментальные параметры людей не меняются.

- А к кому вообще обращена песня «20 лет одиночества»? Можно ли считать её заветом молодым музыкантам?

- Может, можно и так это интерпретировать, но в целом эта песня обращена к самому себе, к так называемому внутреннему читателю. На эту тему я совсем недавно прочитал новый роман Пелевина под названием «t», и в нём как раз очень много серьёзных рассуждений о читателе. Я рекомендую эту книгу. Она может дать ответ на вопрос, кому посвящена и наша песня. Я соглашусь с Пелевиным: любое творческое изъявление человека всегда обращён к одному и тому же – к самому себе.

- Существует ли у рок-групп какой-то срок годности?

- Я думаю, что да. Чем ты моложе, тем легче тебе переносить тяжести и невзгоды. Ведь и люди сами, как существа, имеют срок годности, мы не являемся бессмертными и существуем в ограниченном временем пространстве, у нас есть своё начало и свой конец. Так же и у любой группы. Но важно понимать, когда нужно остановиться. Когда я принимал решение, что необходимо приостановить деятельность группы, я действительно испытывал усталость и считаю, что это было правильное решение. Сейчас, по прошествии времени, я испытываю естественный, не высосанный из пальца, не надуманный эмоциональный творческий подъём. Это одна из важных составляющих творческого процесса. Чем подъём более естественный, чем он больше является внутренней потребностью, тем лучше. В этом смысле отпуск очень помог мне. Иногда необходимо остановиться, чтобы трезво оценить, нужно ли тебе заниматься этим дальше или нет.

- А уйти на время труднее, чем уйти навсегда? Ведь надо сделать так, чтобы тебя не забыли.

- Когда я принимал решение о том, чтобы остановиться, я не думал о том, временно это или не временно. Надо, чтобы меня забыли, или не надо. Я просто хотел отдохнуть. Мне надоело делать определённый ритуал действий, который я делал двадцать лет, и я захотел его остановить. Я его остановил и сейчас имею возможность посмотреть из другой позиции на то, что я делал. А забыли или нет? Можно вернуться или нет? Это вопросы будущего, а что будет, сказать сложно. Но я не исключаю возможности, что «Наив» может вернуться. А я выйду с новым предложением, это точно. А забыли или нет – посмотрим, мне самому интересно.

«Панк-рок непобедим!»

- Часто бывает так, что группа перерастает своих поклонников. Было ли у вас такое ощущение, и что нужно делать в таких случаях: не бояться кардинальных перемен в творчестве или же подстраиваться под ожидания аудитории?

- Главное – действовать естественно, и стараться делать то, что свойственно тебе. Вы ждёте универсального ответа, а он для всех людей разный. Кто-то чувствует себя комфортно, подстраиваясь под свою аудиторию, а кто-то, наоборот, требует от слушателя роста. Разные люди выбирают разные пути, и пусть каждый делает так, как ему удобно.

Хорошо, что возможны оба варианты, это делает жизнь интереснее. Хотя, конечно, рост – это необходимый элемент творчества. Если ты не развиваешься, то это приводит сначала к стагнации, потом к кризису, потом к прекращению деятельности. Когда твоя аудитория растёт вслед за тобой, это идеальная золотая модель, которая в реальности редко происходит, но к которой следует стремиться.

- Ну а вы как-то наблюдаете за своими поклонниками? За их мнениями, вкусами, спорами в социальных сетях, на форуме?

- Редко. У меня очень много времени отнимает творческий процесс. Сочинение песен, их запись – это очень трудоёмкий вопрос, если относиться к нему серьёзно. Такой труд требует очень большого эмоционального ресурса. Но если у меня есть время, то я, конечно, могу посмотреть и форум, и отзывы, но в целом, не слежу за этим. Мне интереснее что-то сказать и сделать, выразить себя, а интерпретация людей этого поступка зависит уже не от меня. Мне кажется, что моя функция заканчивается тогда, когда на концерте прозвучал последний аккорд. Дальше – это уже персональная работа слушателей, которую я не могу контролировать и, наверное, к счастью. Пусть их куда-то направляет семья и школа, подсказывает, стоит ли им всерьёз воспринимать меня и мои поступки.

- А вообще панк-року все возрасты покорны?

- Вообще, да. Если мы посмотрим на страны, где он появился раньше, чем у нас, то там это музыка людей, которым за тридцать. То, что у нас связано с молодой аудиторией, связано с тем, что панк-рок как социокультурный феномен в России появился не так давно. Я думаю, что у каждого времени есть какая-то своя тема, свой ритм, своё видение музыкального процесса, поэтому мы и отличаем музыку 50-х от музыки 70-х. Хотя переклички времён случаются. Я, например, очень не люблю музыку 80-х, вообще все 80-е, всю культуру, моду. А сейчас это, наоборот, модный тренд. Я был подростком в 80-е, и меня раздражало тогда то, что происходило, и раздражает до сих пор. Это подтверждает мысль о том, что ничего не меняется: человек прошёл какой-то цикл в своём развитии, вернулся в 80-е, а мне как это не нравилось, так и не нравится.

- А как же советские фильмы?

- У меня нет проблем со всем советским, у меня проблемы именно с 80-ми: Олимпиада-80, штаны-бананы, повязки на голове, высокие кроссовки, вычурные девчачьи причёски с непонятными хвостиками. Это всё невозможно для меня. Но я ничего не имею против этого, и понимаю, что поколению, которое этого не застало тогда, сейчас всё это может нравиться. Ну и пусть.

- Есть ли будущее у панк-рока в России? Когда смотришь на молодые панк-группы, то кажется, что они все одинаковые, подражают друг другу и никуда не двигаются.

- У панк-рока есть будущее. Это совершенно очевидно. Всегда в обществе существует такая возрастная группа лиц от 12 до 18, которая уже приближена к взрослым физически, а по правовым характеристикам – уязвима, бесправна, испытывает давление и со стороны школы, и со стороны родителей. И это как раз та питательная среда, в которой вызревает панк-рок.

Панк-рок – музыка, которая произрастает из юношеского максимализма: все против тебя, и у тебя единственная возможность всех послать – это придти на панк-концерт и орать там. В обычной жизни тебя могут за это осудить, там – нет. Панк-рок – это попытка легализовать желание орать, бушевать, выглядеть нелепо. Всегда будет приходить новое поколение, которое будет испытывать это давление взрослых, будет протестовать, поэтому панк-рок непобедим. Это теперь навсегда.

- А как вы думаете, сами-то фанаты панк-рока могут объяснить, почему они выбрали панк-движение и в чём заключается философия панка? Или всё-таки это бездумная дань моде?

- Я думаю, что есть разные панки. Любая молодёжная субкультура всё равно всегда связана с модой, иначе она просто не будет массовой. Но всегда есть и те, которые всего лишь копируют внешнюю форму, и те, кому интересна сама идеология. Так устроено общество. Но большая часть, как правило, всё-таки поверхностна.

«Я бы сделал интервью с Иисусом Христом»

- Уходя в творческий отпуск, вы сказали о том, что у вас есть желание поработать на радио. Сейчас это желание сохраняется?

- В целом сохраняется, но я не вижу технических возможностей это сейчас осуществить. Может быть, я должен быть более активным, а не ждать, что мне позвонят и скажут: «Санёк, приходи работать к нам на радио», то есть я должен сам звонить и говорить: «Возьмите меня, возьмите». Но я так не хочу. А с другой стороны, как тогда на радио узнают, что я хочу у них работать? Я понял, что хорошо получаются какие-то вещи, если есть взаимное движение: стороны движутся навстречу друг к другу, и в какой-то точке их интересы пересекаются. Пока технической возможности работать на радио не представилось, но ведь не всё ещё потеряно.

- Но ведь радио – это журналистика, а вы, как известно, не особо любите журналистов.

- Да, я не люблю журналистов. Но с другой стороны, имея к журналистскому сообществу вцелом какие-то претензии, я, будучи на их месте, мог бы попытаться избежать тех обидных ошибок, которые они допускают. У меня основная претензия к журналистам в том, что они непрофессиональные. Человек приходит на интервью, и он совершенно о тебе ничего не знает; он спрашивает те вещи, которые элементарно можно узнать из «Википедии». Хотя бывают примеры и творческого подхода. Вот, например, журналист Андрей Лошак. Он очень профессиональный. Все его репортажи и фильмы профессиональные, хоть и спорные. Человек понимает, что он делает, разбирается в теме. Это, казалось бы, простая вещь, но она почему-то редка в журналистском сообществе.

Если мне придётся заниматься журналистикой, то я буду опираться на тех, кого считаю профессионалами, и на свой личный опыт, чтобы не допускать ошибок других журналистов.

- Если пофантазировать, то кого из своих коллег вам было бы интересно в первую очередь разговорить в эфире?

- Достаточно много людей, с которыми я хотел бы поговорить. Ну, например, Noize MC, Серёжа Михалок. Может, интересно было бы разговорить закрытых людей или персонажей, которых я толком не знаю. Тут не надо ограничивать себя, а наоборот надо не бояться неожиданных вещей. Вот подталкивает тебя жизнь к тому, чтобы взять интервью у шахтёра. Ну, возьми интервью у шахтёра, сделай это интересно, только перед тем, как встречаться с ним, надо хоть немного узнать об этой профессии, об этом человеке. Подготовься заранее к тому, что будет происходить.

- А если предаться ещё более смелым фантазиям, то у кого из исторических личностей вы бы хотели взять интервью? Тем более, что история вам близка.

- Этот список безграничен. Но вот если бы у меня был любой выбор, то я бы выбрал Иисуса Христа. Это фундаментальная фигура, персонаж, который серьёзно изменил ход истории. Но думаю, что там записалась бы очередь из весьма умных людей, и мне бы было сложно туда пробиться.

- Вы бы с ним говорили как с Богом или как с человеком?

- Это очень сложно. Думаю, надо смотреть по ситуации. Я подготовлен по вопросу, я читал много книг, в которых его цитировали. Но из-за того, что ситуация сложно прогнозируемая, пришлось бы принимать решения находу.

- Кстати, как относитесь к тому, что сейчас есть попытки переписать Евангелие?

- Это всегда происходит, не только сейчас. Это неизбежный процесс: людям всегда хочется чего-то нового, хочется старый бренд в новой упаковке.

- Ну и последний вопрос. В песне «20 лет одиночества» вы говорите о том, что здесь нет ни счастья, ни любви. Где же тогда есть? Где его искать?

- Ответ довольно банален: там же, где люди искали его раньше. Хотя универсального ответа нет: кто-то ищет в семье, в любви, а кто-то в воровстве и в убийстве. Это звучит ужасно, но это так. За последнюю неделю я прочитал множество сообщений о преступлениях, волна какая-то. И ведь кто-то же их совершал, находил в этом что-то комфортное для себя. Универсальных рецептов нет. Надо просто смотреть внутрь себя и понимать, что тебе нужно. Хочется верить, что после такого взгляда внутрь себя большее количество людей найдёт свои позитивные ценности.

Я думаю, что дети – наше будущее. Я сегодня участвовал в акции, которая, надеюсь, является одним из маленьких шажков на пути к тому, чтобы мир вокруг меня был лучше.